 Христианство одолело язычество преимущественно лишь в сфере обрядовой. Снорри не скрывает, что крещение скандинавов выразилось в первую очередь в утверждении внешних форм социального поведения и в отказе от языческих жертвоприношений и возлияний. Язычник для него тот, кто употребляет в культовых целях конское мясо и кровь и поклоняется идолам, христианин этого не делает. Что же касается внутренних убеждений человека, то усвоение христианского мировоззрения оставалось в высшей степени неполным и поверхностным. Так было, явствует из «Круга Земного», в XI и начале XII в. Святой конунг Олав Харальдссон огнем и мечом искоренял языческие капища и истреблял всех противившихся крещению, но попытки его объяснить норвежским бондам смысл евангельского учения принесли мало успеха.
Однако и во времена Снорри переход в «истинную веру» далеко еще не привел к полному разрыву с языческими представлениями и ценностями. Учение Христа оказалось в Северной Европе недостаточно привлекательным и малодоступным пониманию не только невежественных бондов, но и такого образованного и мыслящего человека, как сам Снорри. Многое из христианского учения эти люди воспринимали в более привычных и близких им категориях язычества. Взаимодействие старых и новых представлений о правящих миром силах не было органичным. В частности, учение о божественном провидении переводилось в их сознании на традиционный язык представлений об удаче и судьбе 1.
1 То же самое наблюдалось и у других германских народов. Например, в религиозной поэме «Heliand» («Спаситель»), написанной в Саксонии в IX в., Христос фигурирует не в качестве учителя, а в роли воинственного конунга, возглавляющего дружину апостолов, и борьба между силами добра и силами дьявола изображается как вооруженная вражда двух войск. «Агнец божий» превращен здесь в «славного вождя», раздающего не благословения, а щедрые подарки; вера в Спасителя интерпретируется как дружинная верность вождю; Спаситель не спасает от зла (в духовном смысле), но защищает верных ему против зла (как внешне противостоящей им угрозы) так же, как избавляет их от голода; Сатана - воплощение неверности, а Иуда -нарушитель присяги и т.п. Автор поэмы, вне сомнения, христианин, но понимание им новой религии в высшей степени своеобразно!
Переплетение языческих представлений с христианскими мы найдем и в англосаксонском эпосе «Беовульф» (VIII в.). Этот причудливый сплав несовместимых, казалось бы, мировоззрений нередко ставит ученых в тупик, выход из которого они ищут в предположении, что в текст языческой поэмы были впоследствии кем-то вкраплены христианские мотивы. Но подобные попытки избавиться от решения действительно сложной проблемы неубедительны. Христианизация варваров в эпоху раннего Средневековья повсюду приводила к возникновению своеобразного сочетания в одном сознании старого с новым. Можно было бы указать на такие выдающиеся фигуры этой эпохи, как Карл Великий или Альфред Уэссекский: даже эти поборники католицизма, боровшиеся с язычниками, внутренне не вполне отрешились от дохристианского миропонимания; трудясь на поприще утверждения церкви, они оставались приверженцами германской культуры, проникнутой далеко не христианским духом.
|
